Что случится, если ударить в твою душу как в колокол?
Автор: es_Ave и Юйко-сан
Бета: An Overflowing Idea
Фандом: Nana
Пейринг: Нана\Хачи
Рейтинг: NC-17
Статус: закончен
Отказ: Герои принадлежат не нам
читать дальше Он смотрел на нее... Смотрел с улыбкой во взгляде... Смотрел немного снисходительно... Смотрел с любовью... Нана чуть нахмурилась, пристально разглядывая родное лицо. Рен улыбнулся и протянул руку...
- Тебе идет красный цвет, - вдруг сказал он, чуть прищурив глаза.
Нана посмотрела на себя. Она была в том самом красном платье, которое купила в день смерти бабушки и в котором была на концерте, где впервые увидела Рена. Губы ее задрожали. Она подняла взгляд на Рена, и легкие словно сжало ледяной рукой. Лицо, идеальное еще секунду назад, теперь было разбито и залито кровью настолько, что было сложно разглядеть знакомые черты. Кровь стекала по подбородку, капая на грудь; все его тело покрывали кровоточащие раны. Жутковато усмехаясь окровавленным ртом и демонстрируя частично выбитые зубы, Рен спросил, протягивая к ней изувеченную ладонь:
- А мне идет красный, Нана?
И Нана закричала. Закричала так, что заложило уши, выкрикивая, выплескивая скопившуюся в ней боль…
Хачи проснулась от громкого крика, пробившегося к ней даже сквозь несколько стен и закрытые двери комнат. Она подскочила на кровати, мгновенно поняв, что Нане снова снится кошмар. Это началось после смерти Рена. Хачи содрогнулась, снова детально вспоминая тот день, когда узнала, что он разбился. С тех пор кошмары снились Нане каждую ночь. Она никогда не рассказывала, что именно видит, но Хачи, уже много месяцев просыпаясь от ужасных криков, понимала, что ничего хорошего.
Девушка вскочила с кровати; от резкого подъема закружилась голова, потемнело в глазах. Не надев тапочек, она побежала босиком прямо по холодному полу в комнату Наны. Лунный свет, падающий из окна на постель, позволял разглядеть все в деталях. Осаки, сжавшись в комочек на кровати и прижимая руки к груди, жалобно всхлипывала, все еще пребывая во власти кошмара и не в силах самостоятельно проснуться.
Хачи сама каждый раз чуть не плакала, когда каждую ночь заставала Нану в этой позе, но усилием воли прогоняла слезы, зная, что Осаки будет только хуже, если она их увидит. Они должны быть сильными друг для друга, иначе не прожить.
Сколько же боли пришлось им испытать за несколько лет? Почему именно к ним жизнь оказалась так жестока? Словно сама судьба пыталась их разлучить, ослабить... И все равно они вместе. Хотя казалось, что вокруг них столько понимающих и любящих друзей, настоящей поддержкой друг для друга были только они: две девушки с одинаковым именем, больше, чем подруги, больше, чем сестры...
Хачи склонилась над кроватью Наны и дотронулась до ее плеча.
- Нана, проснись, пожалуйста, - попросила она. - Нана, проснись!
…Рен протянул руку к ней, и она, едва держащаяся на ногах, попыталась взять его за изломанную ладонь, но схватила лишь воздух. Рен растворялся в темноте, оставляя после себя в темноте только мелкую красную пыль…
Нана проснулась от своего хрипа, слезы душили ее. Почувствовав прикосновение, она резко села, лихорадочно оглядываясь. Хачи сидела на кровати, глядя на нее с болью во взгляде и протягивая к ней руку. С надломленным стоном Нана упала на кровать, вжимаясь в подушку и кусая ее зубами, сдавленно воя, приходя в себя. Ей хотелось что-нибудь сказать Хачи, извиниться за то, что снова разбудила ее, но она не могла выдавить из себя и слова: перед глазами стоял окровавленный Рен, протягивающий ей ладонь, с кончиков пальцев капала кровь.
Вой сменился стоном, а потом и он затих, оставляя место слезам. Нащупав рукой одеяло, она, не поднимаясь, натянула его на себя, частично прикрывая и Хачи.
Комацу прерывисто вздохнула, украдкой вытирая слезы, и опустилась рядом с Наной, затем подлезла под одеяло и крепко обняла ее, прижимая к себе. Боже, когда же эти кошмары закончатся? Так горько смотреть на Нану, как на больную чем-то неизлечимым. Да, они обе серьезно больны. И, кажется, наука еще не придумала средства, которое могло бы им помочь.
***
"Нэ, Хачи... Ты ведь так до сих пор ничего и не сказала мне о той ночи... Почему же ты молчишь?"
Нана смотрела на реку сквозь решетку окна. Они снова жили на седьмом этаже в квартире 707. Нана не помнила, как ноги принесли ее сюда, где уже сидела за столом Хачи, которая встала при ее появлении, упала в ее объятия и зарыдала так, как никогда до этого. Лишь через пару секунд Нана поняла, что плачет она из-за нее, а вовсе не потому, что Такуми ее бросил, а Нобу снова оказался слабохарактерным кретином. Сколько они стояли тогда посреди кухни, обнявшись... Нана не знала.
Перед ней стоял нетронутый стакан с чаем. У нее не было аппетита. Давно. С тех самых пор, как она услышала эту страшную неправдоподобную весть, которой так до сих пор и не поверила до конца… Рен погиб... Его тело было настолько изувечено, что опознать его было трудно. Когда Нана закрывала глаза и сосредотачивалась, она понимала это, но стоило ей посмотреть на неизменный мир вокруг, и ей казалось, что Рен просто снова уехал от нее и скоро они все равно будут вместе... Они же всегда должны быть вместе... Как Сид и Нэнси...
К горлу подкатил ком, Нана опустила голову и прижалась лбом к теплой поверхности стола. Каждое утро начиналась с боли - острой, пульсирующей в груди так, что она не слышала стук собственного сердца. Боль разрывала ее. А еще ей снились кошмары: каждую ночь Рен приходил к ней, и она кричала, чтобы не задохнуться в отчаянии, наполнявшем ее. И Хачи, разбуженная криком, каждый раз прибегала успокаивать подругу.
***
"…Знаешь, Нана, я всегда... всегда буду поддерживать тебя. Всегда буду рядом. Я заменю тебе Рена, если ты попросишь. Без тебя меня нет... "
Хачи вышла из дома, но не пошла на работу, а решила побродить вдоль набережной неподалеку. Девушка снова возвращалась ко вчерашним размышлениям. Иногда ей начинало казаться, что она не может вспомнить, что было до того, как они с Наной познакомились. Но зато все, что было после, Хачи помнила в мельчайших подробностях. Все, что хотела забыть, не желало уходить из ее головы, и когда она пыталась стереть эти воспоминания, они словно специально всплывали перед глазами.
Сначала был Такуми... Хачи любила его, боготворила, как кумира. И даже когда он со своего пьедестала снизошел к ней со своими словами о любви, он все равно оставался для нее звездой, пусть чуть-чуть приблизившейся, но все равно такой далекой. Такуми вел ее за собой, тащил буквально на буксире, и ей нравилось ощущать себя в надежных руках. Но он ушел, что, впрочем, не было неожиданностью. Хорошо хоть Сацуки помогает деньгами, хотя и предпочитает с ней не встречаться.
Потом был Нобу... Когда в тот день их встречи после долгой разлуки он в ванной схватил ее за руку, Хачи подумала, что все еще можно вернуть, что еще можно почувствовать прежнюю любовь. Они даже какое-то время жили вместе, но недолго. Нобу как был, так и остался слишком инфантильным и слабым, его нужно было вести за собой, а Хачико сама нуждалась в таком провожатом. Нобу тоже ушел, и осталась только пустота... Хачи уже никого не хотелось видеть рядом, ей нужны были спокойствие и стабильность, ей была нужна Нана, такая же больная жизнью, такая же сломленная. Если будет нужно, Хачи сделает все, чтобы Осаки была счастлива, зная, что и та ради нее пойдет на все.
***
"...Я всегда старалась избегать тебя... чтобы не допускать сравнений с тобой... я хотела быть лучше тебя... но сейчас именно ты чувствуешь мою боль, точно так же, как и я... мое соперничество с тобой осталось в прошлом, Рейра..."
В дверь позвонили. Нана не пошевелилась. Хачи не могла забыть ключи, значит, это кто-то другой. Звонок раздался еще раз. Лицо Наны осталось бесстрастным: она не хотела сейчас говорить ни с кем из соседей. Сидя в темноте одна, она чувствовала себя словно в тесном коконе. Если не шевелиться и не повредить кокон, то боль не настигнет ее.
Она услышала за дверью голоса: мужской и женский. Нана посмотрела на дверь, не веря в это.
- Нана, - услышала она мелодичный голос и, рывком встав, мигом оказалась у двери, распахивая ее.
Рейра несмело улыбнулась, увидев ошарашенное лицо Осаки, открывшей дверь.
- Нана... - повторила она. - Это ничего, что мы потревожили тебя?
- Рейра, - беззвучно выдохнула Нана, глядя на стоявшую перед ней девушку широко распахнутыми глазами. - Ясу, Шин...
- Здравствуй, Нана, - произнес Ясу.
- Добрый вечер, Осаки-сан, - сказал Шин, спокойно глядя на нее из-под длинных ресниц.
- С каких это пор ты такой вежливый, Шин? - неожиданно хрипло спросила Нана, сумев улыбнуться.
Она снова перевела взгляд на Рейру и отступила вглубь темной кухни.
- Проходите... Хачи скоро придет.
- Нана... - снова как-то потерянно произнесла Рейра и тут же кинулась Осаки на шею. - Как ты?
Ясу и Шин, тем временем, тактично отведя глаза, прошли на кухню.
Нана слегка дрожащими руками обняла девушку, чувствуя, как ее волосы щекочут лицо и шею.
- Я... - голос ее надломился, когда она вдруг услышала бешеный стук сердца Рейры.
Конечно, Рейра ее понимала.
- Он снится мне, - едва слышно прошептала Нана.
Рейра уткнулась в шею девушки и всхлипнула.
- Нана...
Казалось, плача, она просто забыла другие слова, выплескивая всю боль и отчаяние.
Как всегда, в присутствии того, кто нуждался в ее поддержке, Нана собралась. Еще раз крепко обняв Рейру, она сделала над собой усилие и чуть отступила.
- Он... с нами, - одними губами произнесла она.
Ясу с Шином сидели за столом, глядя в окно. Ясу по привычке вытащил сигареты, но курить не стал.
- Я сейчас разогрею ужин, - Нана подошла к холодильнику. - Правда, я даже не знаю, есть ли у нас что-нибудь из еды...
Рейра вытерла слезы и села за стол у самого окна, пряча глаза от друзей.
- А где Нана-тян? - спросил Ясу, все-таки закуривая. Может быть, на самом деле сигареты и не умиротворяли, но самовнушение делало свое: терпкий дым окутал присутствующих, заставив их чуть-чуть успокоиться.
- На работе, - отозвалась Нана, гремя в холодильнике кастрюлями. - Шин, помоги мне!
Шин отложил сигарету и встал. Вместе они выложили на тарелки приготовленный Хачи ужин, и Нана села, предоставив Шину возможность положить все в микроволновку и разогреть.
- Как у вас дела в группе? - спросила она Рейру, чувствуя, что злость, пусть даже и необоснованная, поможет ей сейчас держаться.
- Нашли... - Серизава запнулась, - нового бас-гитариста. Я не хочу судить предвзято, но... ты понимаешь.
Рейра оглянулась на Шина, словно ища у него поддержки.
Шин склонил голову.
- Ты же знаешь, Нана, - голос его звучал спокойно, и Нана в который раз невольно поразилась несвойственной его возрасту взрослости, - Такуми не станет терять время и деньги. Он не настолько чувствителен. Даже расставание с Хачи он не особо переживал.
При этих словах Шин взглянул на Рейру, которая лучше него знала подробности.
- Такуми... без сердца, - тихо проговорила девушка. - Как я буду без... НЕГО? Я больше не смогу петь.
Лицо Наны потемнело.
- Не упоминайте... его при Хачи, - сказала она, - и Нобу тоже.
Шин поставил на стол тарелки и покачал головой.
- Я не знаю, где Нобу. После того, как он сказал Хачи, что хочет подумать, а она... - он помолчал, подыскивая слова, и не найдя, продолжил, - он уехал к родителям. Видимо, мечта у него уже изменилась.
Шиничи посмотрел в окно на темнеющее небо, где уже загорались звезды.
За дверью раздались шаги.
- Это Хачи, - негромко сказала Нана.
Она всегда безошибочно чувствовала ее приближение.
Хачи открыла дверь, глядя себе под ноги, вошла в квартиру, и, поставив тяжелую сумку с продуктами на пол рядом с холодильником, крикнула:
- Нана, я дома!
Только после этого девушка подняла глаза и ахнула, увидев гостей.
- Боже... - прошептала она и, неожиданно для всех разрыдавшись, бросилась на шею Ясу. - Ясу-сан... Как же давно вас не было...
- С возвращением, - улыбнулась Нана. В груди у нее неожиданно потеплело, когда она увидела реакцию Хачи. Наверное, все же тяжело ей без веселья, ее собаке по-прежнему надо гулять. Нана смотрела на Комацу и чувствовала, как будто что-то раскрывается в груди, помогает ей дышать и жить дальше.
- Мы собираемся есть, Хачико, - окликнула она ее. - Присоединяйся!
- С удовольствием, - сквозь слезы улыбнулась Комацу, отпуская немного удивленного Ясу. - Здравствуйте, Рейра, Шин... Простите, что я так... повела себя, - немного нервно рассмеялась она. - Я так скучала...
- Я тоже скучал, - улыбнулся Шин, обнимая ее. - Ты как всегда хорошо выглядишь, Хачико!
- Спасибо, - тепло улыбнулась девушка и спросила, напуская на себя важный вид:
- Надеюсь, догадались без меня поискать еду в холодильнике?
Раздался громкий щелчок микроволновки.
- Сидите, я все приготовлю, - остановила Хачи Шина, собиравшегося достать еду.
Комацу быстро вымыла руки и накрыла на стол.
- Нана-са-а-ан, - протянул Шин, глядя на еду, стоящую перед ним, - вас тут как всегда потрясающе кормят! Я тоже так хочу!
- Ну что ты, - засмеялась Хачи. – А ты, конечно, голоден?
Шин зажмурился в притворном плаче.
- Меня не кормят!
- Что значит, не кормят?! - с деланным возмущением воскликнула Рейра. - А я?
- Будешь хорошо себя вести, я положу тебе добавки, - пообещала Комацу.
Шин просиял, показав Рейре язык. Ясу чуть улыбался, и Нана, глядя на них на всех, вдруг снова почувствовала подкатывающий к горлу ком. Но это уже были другие слезы, светлые слезы радости за ее большую семью.
***
"...иногда я мысленно возвращаюсь к тому дню, когда узнала о его смерти... и когда боль становится невыносимой... именно мысль о тебе дает мне возможность дышать... Хачи."
Вокруг было темно. Нана оглянулась, не понимая, где она. Она словно висела в пространстве, не чувствуя ничего: темнота обернула ее плотным одеялом. Неожиданно начали появляться перед ее глазами видения... Дом, дорога, машина... все странно знакомое. Из дома вышел человек. Он явно торопился. Он подошел к двери машины, потянул ее на себя, но она не поддалась.
- Нет, - попыталась крикнуть Нана, - не садись! Не садись, Рен!
Но он ее не слышал. Нана напрягала голосовые связки, но словно онемела.
Рен сел в машину, не выпуская сигарету изо рта, завел мотор и резко тронулся с места. Изображения вокруг Наны менялись, но она по-прежнему видела дорогу и машину, мчащуюся по ней. "Нет... нет, нет, нет...", - стучало у Наны в голове, пока она широко раскрытыми глазами следила за машиной, видела четкий профиль Рена, который протянул руку к нескольким дискам, лежащим на сидении рядом, и вытащил оттуда один. Нана почувствовала, как ее сердце сбилось с ритма: на незнакомой яркой обложке была изображена девушка с длинными волосами с развевающейся лентой в руках. Нане понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что это она сама. Рен улыбнулся Нане на обложке, отвлекаясь от дороги.
- Нет... нет, Рен!!!
Крик Наны, казалось, разрывал ей легкие, когда она видела, как Рен поднимает голову, как искажается его лицо, когда он видит выезжающий ему наперерез огромный грузовик, как его руки судорожно вцепляются в руль в попытке избежать столкновения. В царившей вокруг Наны тишине звук резкого торможения впился в уши, вспарывая ее глухой кокон. Нана обнаружила себя сидящей рядом с Реном на том самом месте, где лежали диски. Она посмотрела вперед сквозь лобовое стекло, за которым, словно в замедленной съемке, капот машины Рена корежился и ломался от столкновения с грузовиком. Она перевела взор на бледного Рена, встречаясь с его диким взглядом, и услышала его шепот:
- Нана...
И мир взорвался скрежетом ломающегося металла и другими звуками.
Снова... снова крик... Хачико резко открыла глаза, болезненно застонав. Ведь все было так хорошо, после встречи с друзьями Нана повеселела и уже не выглядела такой подавленной, как обычно. Комацу даже надеялась, что хотя бы этой ночью кошмары к Осаки не придут. Но нет... Хачико уже начинало казаться, что они вдвоем попали в какую-то паутину, в которой дни и ночи абсолютно одинаковы и ничем не различаются, из которой невозможно выбраться.
Девушка вскочила с кровати и кинулась в спальню Наны.
- Нана, пожалуйста, проснись! - умоляла Комацу, дотрагиваясь до плеча подруги.
...звук аварии заполнял ее. Нана сжалась в комочек, закрывая уши руками и зажмуривая глаза, но все равно продолжала видеть разбитую перевернувшуюся машину и руку Рена с переломанными пальцами, виднеющуюся в разбитом окне. Нана сжала ладони в кулаки, ощущая в них боль, словно это ее пальцы поломаны из-за аварии. "Это не так... неправда... было не так", - пульсировало в ее сознании, но ничего не помогало…
Она проснулась, задыхаясь и стискивая пальцы. Приподнявшись, она заплакала, закрыв ладонями лицо. Почему, почему именно он? Лучше бы умерла она. Она не сможет вынести эту боль, не сможет терпеть этот мир без него. Хачи сидела на кровати рядом. Нана стремительно развернулась к ней, обнимая и утыкаясь в плечо. Ее била дрожь, она бессвязно, взахлеб говорила о своем сне, повторяя через слово его имя, говорила, что каждый раз она по-разному видит эту катастрофу, видит его мертвым.
- Я не могу отпустить его, - выговорила она. - И он не отпустит меня. Мы же Сид и Нэнси, - она сильнее навалилась на Хачи, чувствуя, что не может держаться ровно. - На нем мой замок, а у меня вот тут он, - она впилась ногтями в татуировку на своем плече.
Хачи уже сама не могла сдерживать слез и тихо заплакала, сжимая подругу в объятиях.
- Не плачь, не плачь, Нана, он все равно видит нас... Ему больно смотреть, как ты убиваешься, - зашептала Комацу, гладя Нану по голове, пропуская пряди волос сквозь пальцы. - Отпусти его, отпусти...
Хачи склонилась еще ниже, чтобы сцеловать слезинки со щек Осаки.
Нана почувствовала мягкое прикосновение к своей щеке, повернула голову, ловя губы Хачи своими губами, сначала почти кусая, но потом целуя уже мягче, обхватывая ее руками, прижимаясь к ней еще сильнее в безотчетном желании скрыть свою дрожь.
Хачи ощутимо вздрогнула, почувствовав болезненный поцелуй, и схватила Осаки за руки, собираясь убрать их от себя. Но Нана так доверчиво прижималась к ней, что Комацу просто не смогла ее оттолкнуть. И Хачи, закрыв глаза, ответила на поцелуй, обняла еще крепче, молясь про себя, чтобы это помогло им обеим.
Нана почувствовала, как чуть сжалась Хачи, и мгновенно проснувшаяся в ней потребность защищать прекратила ее собственную дрожь. Настойчиво обнимая Комацу, она коснулась ладонями тоненькой спины Хачи, чувствуя сквозь кружева выпирающие позвонки, провела рукой по талии, по прохладной коже бедра, и, приподнимая край ночной рубашки, остановила свою руку, ожидая ее реакции.
"Кажется, это может зайти очень далеко", - испуганно подумала Комацу, но препятствовать не стала, откидываясь спиной на подушку и робко положив руку на спину Осаки.
Нана нависла над Хачи, скользнув губами по ее щеке, целуя в шею. Упираясь левой рукой о подушку, правой Нана провела по мягкому животу Хачи выше, где, дрогнув, застыла на ее груди, чуть сжав пальцами уже затвердевший сосок.
Комацу закрыла глаза, не зная, как ей реагировать. Ведь Нана всегда говорила, что не интересуется девушками. Но Хачи помнила, что всегда была уверена: если Осаки захочется, вряд ли она сможет противостоять.
Ощущать более мягкие и нежные, чем мужские, руки на своей груди было странно, но не менее приятно, и Хачи тихо застонала, тут же пугаясь своего откровенного порыва и зажмуриваясь.
Внутри у Наны словно что-то расцвело, когда она услышала тихий доверчивый стон Хачи. Узел боли в груди, сжимающий ее столько времени, вдруг развязался, и нежность горячими волнами разливалась внутри. Нана легко стянула с себя влажную от пота майку и потянула рубашку Хачи, намереваясь снять и ее. Мягко прикасаясь губами к каждому сантиметру открывающейся ей кожи, она поцеловала грудь Хачи, шею, сняла рубашку окончательно, отбрасывая ее куда-то на пол.
Комацу послушно выгнулась, позволяя избавить себя от рубашки и тихо млея от осторожных и нежных прикосновений Наны. Ситуация больше не смущала ее. Все отошло на задний план... Если так подумать, то, что сейчас происходило, было закономерно и правильно: кто же еще поймет и поддержит девушку, как не другая девушка?
Нана слышала учащенное дыхание Хачи, отозвавшееся в ней какой-то остротой. Она снова поцеловала ее грудь, одновременно скользнув пальцами вниз, к животу, еще ниже, касаясь мягких коротких волос, осторожно проводя кончиками пальцев, чувствуя под ними теплоту и влажность. Затем снова потянулась поцеловать Комацу.
Хачи послушно раздвинула ноги и срывающимся голосом прошептала:
- Подожди, Нана... я тоже хочу сделать тебя приятное.
Нана замерла. Она всегда брала инициативу на себя, но сейчас, этой ночью, она не хотела быть единственной, чьи желания исполняются. Она легла рядом с Хачи, прижимаясь к ее боку всем телом, целуя ее плечо, пальцами продолжая рисовать невидимые узоры на ее коже
Комацу снова прерывисто вздохнула и склонилась над Наной, глубоко целуя ее, провела рукой по шее, потом ниже... Грудь Осаки почти полностью поместилась у нее в ладони, и неожиданное ощущение ей показалось очень приятным. Поглаживая большим пальцем уже затвердевший сосок, Хачи губами коснулась шеи, чуть втянула нежную кожу в себя, но не настолько сильно, чтобы оставить след. Рука Комацу опустилась дальше, наткнувшись на шорты. Хачи взяла сосок Наны в рот, начиная осторожно посасывать его, тем временем пытаясь расстегнуть пуговицу и молнию на последнем неснятом предмете одежды.
Нана вдохнула и сама нетерпеливо потянула за застежку, приподнимаясь, чтобы можно было стянуть с нее шелковые шорты. Хачи помогала, скользя руками по бедрам, поглаживая мягкую кожу и целуя Нану в живот.
Нана откинулась на спину, широко раскрытыми глазами глядя в потолок, чувствуя себя так легко, как не чувствовала себя очень давно. Пальцами она зарылась в мягкие волосы Хачи, перебирая пряди.
Комацу хотела уже двинуться дальше, но постеснялась: все-таки то, что происходило между ними, было странно. Она снова поднялась наверх, поцелуями прокладывая себе дорогу к груди. Одной рукой она поглаживала бедро Наны, а второй дотронулась до низа живота, остановившись там.
Нана чуть вздрогнула, когда Хачи замерла в нерешительности. Мягко притянув ее к себе, она сама снова провела рукой по ее животу, снова опуская ниже, касаясь теплоты между ее ног, чувствуя ее влажность, чуть надавила, сделав несколько движений пальцами
Хачи снова обессилено откинулась на подушки, позволяя Нане делать все, что ей вздумается. Все, что происходило, было очень нежно и трепетно, по телу разливалась нега, и удовольствие разносилось по венам, оно будто покалывало миниатюрными иголочками.
Нана целовала ее губы, шею, ключицы, не переставая пальцами мягко ласкать ее, то ускоряя, то замедляя темп. Она чувствовала обжигающее дыхание Хачи на своей коже, огнем согревающее ее.
Комацу вдыхала и забывала выдыхать. Ощущения были просто восхитительными. Сейчас все воспринималось острее, необычнее, совсем не так, как с мужчиной, и уж точно не так, когда ласкаешь саму себя.
Нана чувствовала, как напрягается Хачи, видела ее закушенную губу и прикрытые глаза. Казалось, что сейчас та отдалась ей полностью и безотчетно. Нана снова почувствовала прилив нежности, накрывающий ее с головой. Еще никогда Хачико не принадлежала ей настолько полностью. Порывисто склонившись к ней, Нана жадно поцеловала ее губы, скрадывая ее тихие стоны, одновременно углубляясь пальцами в Хачи; не сбивая темпа, склонила голову, покрывая мягкими поцелуями ее грудь, чуть прикусывая сосок, обхватила его губами и затеребила языком. Хачи чуть выгнула спину под ее ласками, Нана почувствовала стекающую по ее пальцам влагу, услышала чуть хрипловатый протяжный стон Хачико, подхватила ее ладонью под изгибающуюся спину и ускорила темп, доводя ее до окончательного пика. Застонав в последний раз, Хачи резко втянула в себя воздух и обмякла.
Комацу перевела дыхание, снова начиная ощущать себя во времени и пространстве, и, почувствовав, что Нана вытянулась рядом, прижалась к ее боку, обнимая ее рукой. Понемногу сознание начало отключаться, и Хачи заснула.
Нана обнимала Хачи, слыша ее размеренное дыхание, чувствуя, что узел боли снова начал затягиваться в груди, но уже не так сильно, как прежде.
- Я отпущу тебя, Рен, - шепнула она, закрывая глаза и проваливаясь в темноту, - но не сейчас... не сейчас...
***
Хачи проснулась как-то мгновенно, словно совсем не спала. В комнате было уже почти светло, значит, скоро на работу. Мысли лениво ворочались в голове, вставать не хотелось, тем более что было так тепло и спокойно, как давно не бывало. Хачи напряглась, почувствовав, что кто-то обнимает ее сзади, и тут же вспомнила события ночи. Комацу покраснела, но сразу успокоилась. Ведь с ней Нана, а не кто-нибудь еще. Нана не уйдет, не бросит, и можно не переживать, что снова останешься в одиночестве.
Хачи затаила дыхание, пытаясь понять, проснулась Осаки или еще нет.
Нана открыла глаза, понимая, что она нормально выспалась за очень долгое время, без каких-либо сновидений. Хачико спала рядом с ней, повернувшись спиной. Она обняла ее одной рукой, вдыхая легкий приятный запах ее волос. Почувствовав, что она проснулась, Нана легонько поцеловала ее в макушку.
- Доброе утро, Хачико! - произнесла она своим обычным голосом, без слез, без хрипа, без сдавленности. - Я была бы не против, если бы ты накормила нас чем-нибудь вкусным!
Хачи медленно повернулась, широко раскрытыми глазами рассматривая Нану, а потом вдруг жалобно улыбнулась и расплакалась, уткнувшись носом в шею Осаки.
Нана улыбнулась и погладила ее по голове.
- Нэ, Хачи, - тихо сказала она. - Все хорошо...
- Да, все хорошо, - сдавленно прошептала девушка. - Нана... не бросай меня, ладно?
"Хачи... когда я думаю о том утре, я всегда вспоминаю твои слова... "не бросай меня, Нана"... сейчас, держа тебя за руку, я знаю одно: я никогда не отпущу тебя".
"Знаешь, Нана, то утро... оно было переломным для нас, и мне не было страшно... И я поняла еще тогда: я всегда буду рядом с тобой... Всегда, Нана".
Бета: An Overflowing Idea
Фандом: Nana
Пейринг: Нана\Хачи
Рейтинг: NC-17
Статус: закончен
Отказ: Герои принадлежат не нам
читать дальше Он смотрел на нее... Смотрел с улыбкой во взгляде... Смотрел немного снисходительно... Смотрел с любовью... Нана чуть нахмурилась, пристально разглядывая родное лицо. Рен улыбнулся и протянул руку...
- Тебе идет красный цвет, - вдруг сказал он, чуть прищурив глаза.
Нана посмотрела на себя. Она была в том самом красном платье, которое купила в день смерти бабушки и в котором была на концерте, где впервые увидела Рена. Губы ее задрожали. Она подняла взгляд на Рена, и легкие словно сжало ледяной рукой. Лицо, идеальное еще секунду назад, теперь было разбито и залито кровью настолько, что было сложно разглядеть знакомые черты. Кровь стекала по подбородку, капая на грудь; все его тело покрывали кровоточащие раны. Жутковато усмехаясь окровавленным ртом и демонстрируя частично выбитые зубы, Рен спросил, протягивая к ней изувеченную ладонь:
- А мне идет красный, Нана?
И Нана закричала. Закричала так, что заложило уши, выкрикивая, выплескивая скопившуюся в ней боль…
Хачи проснулась от громкого крика, пробившегося к ней даже сквозь несколько стен и закрытые двери комнат. Она подскочила на кровати, мгновенно поняв, что Нане снова снится кошмар. Это началось после смерти Рена. Хачи содрогнулась, снова детально вспоминая тот день, когда узнала, что он разбился. С тех пор кошмары снились Нане каждую ночь. Она никогда не рассказывала, что именно видит, но Хачи, уже много месяцев просыпаясь от ужасных криков, понимала, что ничего хорошего.
Девушка вскочила с кровати; от резкого подъема закружилась голова, потемнело в глазах. Не надев тапочек, она побежала босиком прямо по холодному полу в комнату Наны. Лунный свет, падающий из окна на постель, позволял разглядеть все в деталях. Осаки, сжавшись в комочек на кровати и прижимая руки к груди, жалобно всхлипывала, все еще пребывая во власти кошмара и не в силах самостоятельно проснуться.
Хачи сама каждый раз чуть не плакала, когда каждую ночь заставала Нану в этой позе, но усилием воли прогоняла слезы, зная, что Осаки будет только хуже, если она их увидит. Они должны быть сильными друг для друга, иначе не прожить.
Сколько же боли пришлось им испытать за несколько лет? Почему именно к ним жизнь оказалась так жестока? Словно сама судьба пыталась их разлучить, ослабить... И все равно они вместе. Хотя казалось, что вокруг них столько понимающих и любящих друзей, настоящей поддержкой друг для друга были только они: две девушки с одинаковым именем, больше, чем подруги, больше, чем сестры...
Хачи склонилась над кроватью Наны и дотронулась до ее плеча.
- Нана, проснись, пожалуйста, - попросила она. - Нана, проснись!
…Рен протянул руку к ней, и она, едва держащаяся на ногах, попыталась взять его за изломанную ладонь, но схватила лишь воздух. Рен растворялся в темноте, оставляя после себя в темноте только мелкую красную пыль…
Нана проснулась от своего хрипа, слезы душили ее. Почувствовав прикосновение, она резко села, лихорадочно оглядываясь. Хачи сидела на кровати, глядя на нее с болью во взгляде и протягивая к ней руку. С надломленным стоном Нана упала на кровать, вжимаясь в подушку и кусая ее зубами, сдавленно воя, приходя в себя. Ей хотелось что-нибудь сказать Хачи, извиниться за то, что снова разбудила ее, но она не могла выдавить из себя и слова: перед глазами стоял окровавленный Рен, протягивающий ей ладонь, с кончиков пальцев капала кровь.
Вой сменился стоном, а потом и он затих, оставляя место слезам. Нащупав рукой одеяло, она, не поднимаясь, натянула его на себя, частично прикрывая и Хачи.
Комацу прерывисто вздохнула, украдкой вытирая слезы, и опустилась рядом с Наной, затем подлезла под одеяло и крепко обняла ее, прижимая к себе. Боже, когда же эти кошмары закончатся? Так горько смотреть на Нану, как на больную чем-то неизлечимым. Да, они обе серьезно больны. И, кажется, наука еще не придумала средства, которое могло бы им помочь.
***
"Нэ, Хачи... Ты ведь так до сих пор ничего и не сказала мне о той ночи... Почему же ты молчишь?"
Нана смотрела на реку сквозь решетку окна. Они снова жили на седьмом этаже в квартире 707. Нана не помнила, как ноги принесли ее сюда, где уже сидела за столом Хачи, которая встала при ее появлении, упала в ее объятия и зарыдала так, как никогда до этого. Лишь через пару секунд Нана поняла, что плачет она из-за нее, а вовсе не потому, что Такуми ее бросил, а Нобу снова оказался слабохарактерным кретином. Сколько они стояли тогда посреди кухни, обнявшись... Нана не знала.
Перед ней стоял нетронутый стакан с чаем. У нее не было аппетита. Давно. С тех самых пор, как она услышала эту страшную неправдоподобную весть, которой так до сих пор и не поверила до конца… Рен погиб... Его тело было настолько изувечено, что опознать его было трудно. Когда Нана закрывала глаза и сосредотачивалась, она понимала это, но стоило ей посмотреть на неизменный мир вокруг, и ей казалось, что Рен просто снова уехал от нее и скоро они все равно будут вместе... Они же всегда должны быть вместе... Как Сид и Нэнси...
К горлу подкатил ком, Нана опустила голову и прижалась лбом к теплой поверхности стола. Каждое утро начиналась с боли - острой, пульсирующей в груди так, что она не слышала стук собственного сердца. Боль разрывала ее. А еще ей снились кошмары: каждую ночь Рен приходил к ней, и она кричала, чтобы не задохнуться в отчаянии, наполнявшем ее. И Хачи, разбуженная криком, каждый раз прибегала успокаивать подругу.
***
"…Знаешь, Нана, я всегда... всегда буду поддерживать тебя. Всегда буду рядом. Я заменю тебе Рена, если ты попросишь. Без тебя меня нет... "
Хачи вышла из дома, но не пошла на работу, а решила побродить вдоль набережной неподалеку. Девушка снова возвращалась ко вчерашним размышлениям. Иногда ей начинало казаться, что она не может вспомнить, что было до того, как они с Наной познакомились. Но зато все, что было после, Хачи помнила в мельчайших подробностях. Все, что хотела забыть, не желало уходить из ее головы, и когда она пыталась стереть эти воспоминания, они словно специально всплывали перед глазами.
Сначала был Такуми... Хачи любила его, боготворила, как кумира. И даже когда он со своего пьедестала снизошел к ней со своими словами о любви, он все равно оставался для нее звездой, пусть чуть-чуть приблизившейся, но все равно такой далекой. Такуми вел ее за собой, тащил буквально на буксире, и ей нравилось ощущать себя в надежных руках. Но он ушел, что, впрочем, не было неожиданностью. Хорошо хоть Сацуки помогает деньгами, хотя и предпочитает с ней не встречаться.
Потом был Нобу... Когда в тот день их встречи после долгой разлуки он в ванной схватил ее за руку, Хачи подумала, что все еще можно вернуть, что еще можно почувствовать прежнюю любовь. Они даже какое-то время жили вместе, но недолго. Нобу как был, так и остался слишком инфантильным и слабым, его нужно было вести за собой, а Хачико сама нуждалась в таком провожатом. Нобу тоже ушел, и осталась только пустота... Хачи уже никого не хотелось видеть рядом, ей нужны были спокойствие и стабильность, ей была нужна Нана, такая же больная жизнью, такая же сломленная. Если будет нужно, Хачи сделает все, чтобы Осаки была счастлива, зная, что и та ради нее пойдет на все.
***
"...Я всегда старалась избегать тебя... чтобы не допускать сравнений с тобой... я хотела быть лучше тебя... но сейчас именно ты чувствуешь мою боль, точно так же, как и я... мое соперничество с тобой осталось в прошлом, Рейра..."
В дверь позвонили. Нана не пошевелилась. Хачи не могла забыть ключи, значит, это кто-то другой. Звонок раздался еще раз. Лицо Наны осталось бесстрастным: она не хотела сейчас говорить ни с кем из соседей. Сидя в темноте одна, она чувствовала себя словно в тесном коконе. Если не шевелиться и не повредить кокон, то боль не настигнет ее.
Она услышала за дверью голоса: мужской и женский. Нана посмотрела на дверь, не веря в это.
- Нана, - услышала она мелодичный голос и, рывком встав, мигом оказалась у двери, распахивая ее.
Рейра несмело улыбнулась, увидев ошарашенное лицо Осаки, открывшей дверь.
- Нана... - повторила она. - Это ничего, что мы потревожили тебя?
- Рейра, - беззвучно выдохнула Нана, глядя на стоявшую перед ней девушку широко распахнутыми глазами. - Ясу, Шин...
- Здравствуй, Нана, - произнес Ясу.
- Добрый вечер, Осаки-сан, - сказал Шин, спокойно глядя на нее из-под длинных ресниц.
- С каких это пор ты такой вежливый, Шин? - неожиданно хрипло спросила Нана, сумев улыбнуться.
Она снова перевела взгляд на Рейру и отступила вглубь темной кухни.
- Проходите... Хачи скоро придет.
- Нана... - снова как-то потерянно произнесла Рейра и тут же кинулась Осаки на шею. - Как ты?
Ясу и Шин, тем временем, тактично отведя глаза, прошли на кухню.
Нана слегка дрожащими руками обняла девушку, чувствуя, как ее волосы щекочут лицо и шею.
- Я... - голос ее надломился, когда она вдруг услышала бешеный стук сердца Рейры.
Конечно, Рейра ее понимала.
- Он снится мне, - едва слышно прошептала Нана.
Рейра уткнулась в шею девушки и всхлипнула.
- Нана...
Казалось, плача, она просто забыла другие слова, выплескивая всю боль и отчаяние.
Как всегда, в присутствии того, кто нуждался в ее поддержке, Нана собралась. Еще раз крепко обняв Рейру, она сделала над собой усилие и чуть отступила.
- Он... с нами, - одними губами произнесла она.
Ясу с Шином сидели за столом, глядя в окно. Ясу по привычке вытащил сигареты, но курить не стал.
- Я сейчас разогрею ужин, - Нана подошла к холодильнику. - Правда, я даже не знаю, есть ли у нас что-нибудь из еды...
Рейра вытерла слезы и села за стол у самого окна, пряча глаза от друзей.
- А где Нана-тян? - спросил Ясу, все-таки закуривая. Может быть, на самом деле сигареты и не умиротворяли, но самовнушение делало свое: терпкий дым окутал присутствующих, заставив их чуть-чуть успокоиться.
- На работе, - отозвалась Нана, гремя в холодильнике кастрюлями. - Шин, помоги мне!
Шин отложил сигарету и встал. Вместе они выложили на тарелки приготовленный Хачи ужин, и Нана села, предоставив Шину возможность положить все в микроволновку и разогреть.
- Как у вас дела в группе? - спросила она Рейру, чувствуя, что злость, пусть даже и необоснованная, поможет ей сейчас держаться.
- Нашли... - Серизава запнулась, - нового бас-гитариста. Я не хочу судить предвзято, но... ты понимаешь.
Рейра оглянулась на Шина, словно ища у него поддержки.
Шин склонил голову.
- Ты же знаешь, Нана, - голос его звучал спокойно, и Нана в который раз невольно поразилась несвойственной его возрасту взрослости, - Такуми не станет терять время и деньги. Он не настолько чувствителен. Даже расставание с Хачи он не особо переживал.
При этих словах Шин взглянул на Рейру, которая лучше него знала подробности.
- Такуми... без сердца, - тихо проговорила девушка. - Как я буду без... НЕГО? Я больше не смогу петь.
Лицо Наны потемнело.
- Не упоминайте... его при Хачи, - сказала она, - и Нобу тоже.
Шин поставил на стол тарелки и покачал головой.
- Я не знаю, где Нобу. После того, как он сказал Хачи, что хочет подумать, а она... - он помолчал, подыскивая слова, и не найдя, продолжил, - он уехал к родителям. Видимо, мечта у него уже изменилась.
Шиничи посмотрел в окно на темнеющее небо, где уже загорались звезды.
За дверью раздались шаги.
- Это Хачи, - негромко сказала Нана.
Она всегда безошибочно чувствовала ее приближение.
Хачи открыла дверь, глядя себе под ноги, вошла в квартиру, и, поставив тяжелую сумку с продуктами на пол рядом с холодильником, крикнула:
- Нана, я дома!
Только после этого девушка подняла глаза и ахнула, увидев гостей.
- Боже... - прошептала она и, неожиданно для всех разрыдавшись, бросилась на шею Ясу. - Ясу-сан... Как же давно вас не было...
- С возвращением, - улыбнулась Нана. В груди у нее неожиданно потеплело, когда она увидела реакцию Хачи. Наверное, все же тяжело ей без веселья, ее собаке по-прежнему надо гулять. Нана смотрела на Комацу и чувствовала, как будто что-то раскрывается в груди, помогает ей дышать и жить дальше.
- Мы собираемся есть, Хачико, - окликнула она ее. - Присоединяйся!
- С удовольствием, - сквозь слезы улыбнулась Комацу, отпуская немного удивленного Ясу. - Здравствуйте, Рейра, Шин... Простите, что я так... повела себя, - немного нервно рассмеялась она. - Я так скучала...
- Я тоже скучал, - улыбнулся Шин, обнимая ее. - Ты как всегда хорошо выглядишь, Хачико!
- Спасибо, - тепло улыбнулась девушка и спросила, напуская на себя важный вид:
- Надеюсь, догадались без меня поискать еду в холодильнике?
Раздался громкий щелчок микроволновки.
- Сидите, я все приготовлю, - остановила Хачи Шина, собиравшегося достать еду.
Комацу быстро вымыла руки и накрыла на стол.
- Нана-са-а-ан, - протянул Шин, глядя на еду, стоящую перед ним, - вас тут как всегда потрясающе кормят! Я тоже так хочу!
- Ну что ты, - засмеялась Хачи. – А ты, конечно, голоден?
Шин зажмурился в притворном плаче.
- Меня не кормят!
- Что значит, не кормят?! - с деланным возмущением воскликнула Рейра. - А я?
- Будешь хорошо себя вести, я положу тебе добавки, - пообещала Комацу.
Шин просиял, показав Рейре язык. Ясу чуть улыбался, и Нана, глядя на них на всех, вдруг снова почувствовала подкатывающий к горлу ком. Но это уже были другие слезы, светлые слезы радости за ее большую семью.
***
"...иногда я мысленно возвращаюсь к тому дню, когда узнала о его смерти... и когда боль становится невыносимой... именно мысль о тебе дает мне возможность дышать... Хачи."
Вокруг было темно. Нана оглянулась, не понимая, где она. Она словно висела в пространстве, не чувствуя ничего: темнота обернула ее плотным одеялом. Неожиданно начали появляться перед ее глазами видения... Дом, дорога, машина... все странно знакомое. Из дома вышел человек. Он явно торопился. Он подошел к двери машины, потянул ее на себя, но она не поддалась.
- Нет, - попыталась крикнуть Нана, - не садись! Не садись, Рен!
Но он ее не слышал. Нана напрягала голосовые связки, но словно онемела.
Рен сел в машину, не выпуская сигарету изо рта, завел мотор и резко тронулся с места. Изображения вокруг Наны менялись, но она по-прежнему видела дорогу и машину, мчащуюся по ней. "Нет... нет, нет, нет...", - стучало у Наны в голове, пока она широко раскрытыми глазами следила за машиной, видела четкий профиль Рена, который протянул руку к нескольким дискам, лежащим на сидении рядом, и вытащил оттуда один. Нана почувствовала, как ее сердце сбилось с ритма: на незнакомой яркой обложке была изображена девушка с длинными волосами с развевающейся лентой в руках. Нане понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что это она сама. Рен улыбнулся Нане на обложке, отвлекаясь от дороги.
- Нет... нет, Рен!!!
Крик Наны, казалось, разрывал ей легкие, когда она видела, как Рен поднимает голову, как искажается его лицо, когда он видит выезжающий ему наперерез огромный грузовик, как его руки судорожно вцепляются в руль в попытке избежать столкновения. В царившей вокруг Наны тишине звук резкого торможения впился в уши, вспарывая ее глухой кокон. Нана обнаружила себя сидящей рядом с Реном на том самом месте, где лежали диски. Она посмотрела вперед сквозь лобовое стекло, за которым, словно в замедленной съемке, капот машины Рена корежился и ломался от столкновения с грузовиком. Она перевела взор на бледного Рена, встречаясь с его диким взглядом, и услышала его шепот:
- Нана...
И мир взорвался скрежетом ломающегося металла и другими звуками.
Снова... снова крик... Хачико резко открыла глаза, болезненно застонав. Ведь все было так хорошо, после встречи с друзьями Нана повеселела и уже не выглядела такой подавленной, как обычно. Комацу даже надеялась, что хотя бы этой ночью кошмары к Осаки не придут. Но нет... Хачико уже начинало казаться, что они вдвоем попали в какую-то паутину, в которой дни и ночи абсолютно одинаковы и ничем не различаются, из которой невозможно выбраться.
Девушка вскочила с кровати и кинулась в спальню Наны.
- Нана, пожалуйста, проснись! - умоляла Комацу, дотрагиваясь до плеча подруги.
...звук аварии заполнял ее. Нана сжалась в комочек, закрывая уши руками и зажмуривая глаза, но все равно продолжала видеть разбитую перевернувшуюся машину и руку Рена с переломанными пальцами, виднеющуюся в разбитом окне. Нана сжала ладони в кулаки, ощущая в них боль, словно это ее пальцы поломаны из-за аварии. "Это не так... неправда... было не так", - пульсировало в ее сознании, но ничего не помогало…
Она проснулась, задыхаясь и стискивая пальцы. Приподнявшись, она заплакала, закрыв ладонями лицо. Почему, почему именно он? Лучше бы умерла она. Она не сможет вынести эту боль, не сможет терпеть этот мир без него. Хачи сидела на кровати рядом. Нана стремительно развернулась к ней, обнимая и утыкаясь в плечо. Ее била дрожь, она бессвязно, взахлеб говорила о своем сне, повторяя через слово его имя, говорила, что каждый раз она по-разному видит эту катастрофу, видит его мертвым.
- Я не могу отпустить его, - выговорила она. - И он не отпустит меня. Мы же Сид и Нэнси, - она сильнее навалилась на Хачи, чувствуя, что не может держаться ровно. - На нем мой замок, а у меня вот тут он, - она впилась ногтями в татуировку на своем плече.
Хачи уже сама не могла сдерживать слез и тихо заплакала, сжимая подругу в объятиях.
- Не плачь, не плачь, Нана, он все равно видит нас... Ему больно смотреть, как ты убиваешься, - зашептала Комацу, гладя Нану по голове, пропуская пряди волос сквозь пальцы. - Отпусти его, отпусти...
Хачи склонилась еще ниже, чтобы сцеловать слезинки со щек Осаки.
Нана почувствовала мягкое прикосновение к своей щеке, повернула голову, ловя губы Хачи своими губами, сначала почти кусая, но потом целуя уже мягче, обхватывая ее руками, прижимаясь к ней еще сильнее в безотчетном желании скрыть свою дрожь.
Хачи ощутимо вздрогнула, почувствовав болезненный поцелуй, и схватила Осаки за руки, собираясь убрать их от себя. Но Нана так доверчиво прижималась к ней, что Комацу просто не смогла ее оттолкнуть. И Хачи, закрыв глаза, ответила на поцелуй, обняла еще крепче, молясь про себя, чтобы это помогло им обеим.
Нана почувствовала, как чуть сжалась Хачи, и мгновенно проснувшаяся в ней потребность защищать прекратила ее собственную дрожь. Настойчиво обнимая Комацу, она коснулась ладонями тоненькой спины Хачи, чувствуя сквозь кружева выпирающие позвонки, провела рукой по талии, по прохладной коже бедра, и, приподнимая край ночной рубашки, остановила свою руку, ожидая ее реакции.
"Кажется, это может зайти очень далеко", - испуганно подумала Комацу, но препятствовать не стала, откидываясь спиной на подушку и робко положив руку на спину Осаки.
Нана нависла над Хачи, скользнув губами по ее щеке, целуя в шею. Упираясь левой рукой о подушку, правой Нана провела по мягкому животу Хачи выше, где, дрогнув, застыла на ее груди, чуть сжав пальцами уже затвердевший сосок.
Комацу закрыла глаза, не зная, как ей реагировать. Ведь Нана всегда говорила, что не интересуется девушками. Но Хачи помнила, что всегда была уверена: если Осаки захочется, вряд ли она сможет противостоять.
Ощущать более мягкие и нежные, чем мужские, руки на своей груди было странно, но не менее приятно, и Хачи тихо застонала, тут же пугаясь своего откровенного порыва и зажмуриваясь.
Внутри у Наны словно что-то расцвело, когда она услышала тихий доверчивый стон Хачи. Узел боли в груди, сжимающий ее столько времени, вдруг развязался, и нежность горячими волнами разливалась внутри. Нана легко стянула с себя влажную от пота майку и потянула рубашку Хачи, намереваясь снять и ее. Мягко прикасаясь губами к каждому сантиметру открывающейся ей кожи, она поцеловала грудь Хачи, шею, сняла рубашку окончательно, отбрасывая ее куда-то на пол.
Комацу послушно выгнулась, позволяя избавить себя от рубашки и тихо млея от осторожных и нежных прикосновений Наны. Ситуация больше не смущала ее. Все отошло на задний план... Если так подумать, то, что сейчас происходило, было закономерно и правильно: кто же еще поймет и поддержит девушку, как не другая девушка?
Нана слышала учащенное дыхание Хачи, отозвавшееся в ней какой-то остротой. Она снова поцеловала ее грудь, одновременно скользнув пальцами вниз, к животу, еще ниже, касаясь мягких коротких волос, осторожно проводя кончиками пальцев, чувствуя под ними теплоту и влажность. Затем снова потянулась поцеловать Комацу.
Хачи послушно раздвинула ноги и срывающимся голосом прошептала:
- Подожди, Нана... я тоже хочу сделать тебя приятное.
Нана замерла. Она всегда брала инициативу на себя, но сейчас, этой ночью, она не хотела быть единственной, чьи желания исполняются. Она легла рядом с Хачи, прижимаясь к ее боку всем телом, целуя ее плечо, пальцами продолжая рисовать невидимые узоры на ее коже
Комацу снова прерывисто вздохнула и склонилась над Наной, глубоко целуя ее, провела рукой по шее, потом ниже... Грудь Осаки почти полностью поместилась у нее в ладони, и неожиданное ощущение ей показалось очень приятным. Поглаживая большим пальцем уже затвердевший сосок, Хачи губами коснулась шеи, чуть втянула нежную кожу в себя, но не настолько сильно, чтобы оставить след. Рука Комацу опустилась дальше, наткнувшись на шорты. Хачи взяла сосок Наны в рот, начиная осторожно посасывать его, тем временем пытаясь расстегнуть пуговицу и молнию на последнем неснятом предмете одежды.
Нана вдохнула и сама нетерпеливо потянула за застежку, приподнимаясь, чтобы можно было стянуть с нее шелковые шорты. Хачи помогала, скользя руками по бедрам, поглаживая мягкую кожу и целуя Нану в живот.
Нана откинулась на спину, широко раскрытыми глазами глядя в потолок, чувствуя себя так легко, как не чувствовала себя очень давно. Пальцами она зарылась в мягкие волосы Хачи, перебирая пряди.
Комацу хотела уже двинуться дальше, но постеснялась: все-таки то, что происходило между ними, было странно. Она снова поднялась наверх, поцелуями прокладывая себе дорогу к груди. Одной рукой она поглаживала бедро Наны, а второй дотронулась до низа живота, остановившись там.
Нана чуть вздрогнула, когда Хачи замерла в нерешительности. Мягко притянув ее к себе, она сама снова провела рукой по ее животу, снова опуская ниже, касаясь теплоты между ее ног, чувствуя ее влажность, чуть надавила, сделав несколько движений пальцами
Хачи снова обессилено откинулась на подушки, позволяя Нане делать все, что ей вздумается. Все, что происходило, было очень нежно и трепетно, по телу разливалась нега, и удовольствие разносилось по венам, оно будто покалывало миниатюрными иголочками.
Нана целовала ее губы, шею, ключицы, не переставая пальцами мягко ласкать ее, то ускоряя, то замедляя темп. Она чувствовала обжигающее дыхание Хачи на своей коже, огнем согревающее ее.
Комацу вдыхала и забывала выдыхать. Ощущения были просто восхитительными. Сейчас все воспринималось острее, необычнее, совсем не так, как с мужчиной, и уж точно не так, когда ласкаешь саму себя.
Нана чувствовала, как напрягается Хачи, видела ее закушенную губу и прикрытые глаза. Казалось, что сейчас та отдалась ей полностью и безотчетно. Нана снова почувствовала прилив нежности, накрывающий ее с головой. Еще никогда Хачико не принадлежала ей настолько полностью. Порывисто склонившись к ней, Нана жадно поцеловала ее губы, скрадывая ее тихие стоны, одновременно углубляясь пальцами в Хачи; не сбивая темпа, склонила голову, покрывая мягкими поцелуями ее грудь, чуть прикусывая сосок, обхватила его губами и затеребила языком. Хачи чуть выгнула спину под ее ласками, Нана почувствовала стекающую по ее пальцам влагу, услышала чуть хрипловатый протяжный стон Хачико, подхватила ее ладонью под изгибающуюся спину и ускорила темп, доводя ее до окончательного пика. Застонав в последний раз, Хачи резко втянула в себя воздух и обмякла.
Комацу перевела дыхание, снова начиная ощущать себя во времени и пространстве, и, почувствовав, что Нана вытянулась рядом, прижалась к ее боку, обнимая ее рукой. Понемногу сознание начало отключаться, и Хачи заснула.
Нана обнимала Хачи, слыша ее размеренное дыхание, чувствуя, что узел боли снова начал затягиваться в груди, но уже не так сильно, как прежде.
- Я отпущу тебя, Рен, - шепнула она, закрывая глаза и проваливаясь в темноту, - но не сейчас... не сейчас...
***
Хачи проснулась как-то мгновенно, словно совсем не спала. В комнате было уже почти светло, значит, скоро на работу. Мысли лениво ворочались в голове, вставать не хотелось, тем более что было так тепло и спокойно, как давно не бывало. Хачи напряглась, почувствовав, что кто-то обнимает ее сзади, и тут же вспомнила события ночи. Комацу покраснела, но сразу успокоилась. Ведь с ней Нана, а не кто-нибудь еще. Нана не уйдет, не бросит, и можно не переживать, что снова останешься в одиночестве.
Хачи затаила дыхание, пытаясь понять, проснулась Осаки или еще нет.
Нана открыла глаза, понимая, что она нормально выспалась за очень долгое время, без каких-либо сновидений. Хачико спала рядом с ней, повернувшись спиной. Она обняла ее одной рукой, вдыхая легкий приятный запах ее волос. Почувствовав, что она проснулась, Нана легонько поцеловала ее в макушку.
- Доброе утро, Хачико! - произнесла она своим обычным голосом, без слез, без хрипа, без сдавленности. - Я была бы не против, если бы ты накормила нас чем-нибудь вкусным!
Хачи медленно повернулась, широко раскрытыми глазами рассматривая Нану, а потом вдруг жалобно улыбнулась и расплакалась, уткнувшись носом в шею Осаки.
Нана улыбнулась и погладила ее по голове.
- Нэ, Хачи, - тихо сказала она. - Все хорошо...
- Да, все хорошо, - сдавленно прошептала девушка. - Нана... не бросай меня, ладно?
"Хачи... когда я думаю о том утре, я всегда вспоминаю твои слова... "не бросай меня, Нана"... сейчас, держа тебя за руку, я знаю одно: я никогда не отпущу тебя".
"Знаешь, Нана, то утро... оно было переломным для нас, и мне не было страшно... И я поняла еще тогда: я всегда буду рядом с тобой... Всегда, Нана".
